Среди самых ценных документов фонда рукописных материалов Подосиновской центральной библиотеки им. А. А. Филёва десять писем Владимира Тендрякова Аркадию Филёву за 54, 55, 58, 59 и 65 годы и шесть конвертов от писем за 58 и 59 годы. Письма были переданы в библиотеку вдовой А. А. Филёва Тамарой Николаевной и дочерью Светланой Аркадьевной среди других материалов архива писателя А. А. Филёва.
Письма публикуются с разрешения дочери писателя Марии Владимировны Тендряковой.
ПИСЬМА Владимира Тендрякова Аркадию ФИЛЁВУ
Москва – Киров 1954-1965 гг.
Из архива писателя А. А. Филёва
Письмо первое
Здравствуй, Аркадий!
Как не горько, но мне почти каждое письмо, будь хоть письмо к матери или заявка в студию «Ленфильм», одинаково приходиться начинать с извинений, что не ответил, что задержался с ответом…
С ответом к тебе получилось так: письмо, твоё, разумеется, получил, а так как ты критикнул меня в нём, загорелся было возразить, но сразу не сел, остыл, потом командировка от «Огонька» в Брянск и это событие ушло в прошлое, только осталось угрызение совести при воспоминании: «Аркадию –то не ответил…»
Виноват, Аркадий, не думай, что обиделся, не думай, что зазнался и в мыслях не было.
Книжку очерков, о которой мы с тобой договаривались, я тоже не собрал по двум причинам:
1) Не особо надеялся, что ты, при всём желании услужить мне, протолкнёшь её.
2) Очерки-то все печатавшиеся!
Мой «Чупров» (очерк «Падение Ивана Чупрова, 1953) получил довольно-таки большой успех. Уж признаться, без кривляний, никак я не ожидал от него. Получил похвалу во всех инстанциях, ходит слух, что его даже похвалил Хрущев.
Повестушка моя послабее, конец у неё вовсе хреновенький, само собой у неё и слава скромнее. Но тем не менее её и «Чупрова» собиралось издать в «Сов. пис.» (издательство «Советский писатель»). Заключил предварительное соглашение, просят кой что переделать, требования в этом отношении скромные, но у меня и на них не лежит рука. Надоела мне «Среди лесов» ужасно, мутят душу новые вещи, но видно что-то придётся поправить.
Очерк, начало которого, если помнишь, я тебе читал, идёт (тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!) во второй книжке «Нового мира». Жду со дня на день гранки. Можно считать кончил новую вещицу, не знаю какова, пока нравится….
Из Ленинграда пришло письмо, со студии «Ленфильм», просят садиться за сценарий, тема – любая. Послал заявку, сегодня приходила на дом редактор сценарного отдела с «Ленфильма» – приехала, просит рандеву. Побаиваюсь, откровенно, – дело сложное и не знакомое.
В личной жизни всё по-старому. Живу на задворках у тёщи, кричу на Таньку, зачастую нет денег…Всё, как было, всё осталось. Самое главное – нет комнаты! Да и вряд ли будет в скором времени.
Собираюсь вступить в Союз да всё откладываю со дня на день – опять же лень-матушка. Искать, выпрашивать характеристики, покупать экземпляры журналов и альманахов – волокита!
Вот, Аркадий, в основном все мои новости. Привет всем домашним: Тамаре Николаевне, Борису, Светлане.
Как появишься в Москве, сразу же заходи. С товарищеским приветом –
Владимир. 25.XII
Наверно, письмо моё придёт к Новому году: поздравляю тебя, Аркадий, желаю творческих успехов, от души желаю. Мой новогодний привет и семье!
(вероятный год написания письма – 1953. Именно в этом году была написана повесть «Падение Ивана Чупрова».
Письмо второе
Здравствуй, Аркадий!
Что-то ты меня забыл, ни письма, ни рукописи очерка. Написал бы, как он тебе? Сам я, признаюсь, не считаю его за шедевр.
Живу по-старому. Прикипел задницей к стулу, работаю. Третий раз начинаю свою повесть, третий раз начинаю её заново. Думаю, в июне совсем с ней разделаюсь.
Что новенького у тебя? Как Борис? Работает или ещё учится? Передай ему привет.
«Чудотворная» вышла в «Молодой гвардии», выходит в б-ке «Огонёк». «Сов. пис.» собирается переиздать мой сборник, включая и «Чудотворную», спорю с ними из-за тиража, есть вёрстка, а договора нет.
Кстати, узнай, Аркадий, в Вашем издательстве, почему мне не высылают мои деньги? Вроде издаюсь, а денег нет. Кажется, по договору издательство мне должно выслать ещё сорок процентов.
Книги от них получил – передай спасибо. Обложка понравилась, книжка получилась очень приличная, хотя и портят её иллюстрации.
Привет Тамаре, Борису, Светлане, привет другому Борису – Порфирьеву и всем знакомым.
Жму руку Владимир
2 апреля 1954 г. Если очерк прочитал, вышли его.
Москва
Съезд, сам верно знаешь, отложили
до 18 мая, могут отложить и дальше.
Напиши, будешь ли в Москве независимо от съезда, когда?
Да, ещё сообщение: получил письмо от А. Коссова с просьбой прислать отрывок в «Знамя колхоза» и с вырезкой из газеты о читательской конференции по «Чудотворной». Вспомнил Подосиновец, потянуло туда, стало грустно. Родина!
Письмо третье
Аркадий!
Ты можешь меня извинить или продолжать, не извиняя, упрекать, но из 4-х твоих писем я получил только два последних. Виной конечно то, что живу на птичьих правах, не имея твёрдого адреса, постоянной крыши над головой.
В твоём письме я почувствовал скрытый упрёк, что де ничего не предпринимал. Но я и ничего и не мог предпринять, так как не видел рукописи.
С альманахом «Год такой-то», кстати он теперь будет называться «Наш современник», я в очень натянутых отношениях, настолько натянутых, что даже собираюсь судиться. – Требуют обратно давным-давно взятый аванс. К ним я не пойду, и слова моего они слушать не захотят.
«Молодая гвардия» … Члену редсовета, их автору не совсем удобно отдавать рукопись, а потом настойчиво её пробивать. Лучше было бы, чтоб ты сам послал рукопись романа в из-во и тут же сразу сообщил мне. Я в из-ве у Сякина выпросил бы её к себе на рецензирование. Рецензию написал бы письменную, т. е. для нашего бюрократического века – законную. А когда принесу, придётся ограничиваться двусмысленными высказываниями: «Читал, мол, имею свой взгляд, вещь в общем положительная…» и т.д.
Поэтому лучше бы, чтоб ты сам послал рукопись в «Мол. гвард.» на Сякина Владимира Викторовича с небольшой оговоркой, что с нею частично знаком Тендряков.
Вадецкому я не звонил не заходил, т. к. всё время чувствую к этому человеку некоторую неловкость – вроде знакомы, вроде и нет, встречаемся и не здороваемся, сердиты и не сердиты друг на друга. К нему звонил два раза, отвечал женский голос, сообщал, что нет дома. Позвонил бы и смог бы дозвониться, но тут началась горячка с приёмкой, демонстрацией фильма, с обсуждениями по поводу её. Приняли картину хорошо! В Доме кино было два сеанса, на обоих битком набито народу, да ещё толклись у входа не имеющие билетов. В перерывах отзывы слышались самые лестные. (фильм «Чужая родня по повести «Не ко двору» поставлен на студии «Ленфильм в 1955 г.)
Словом я теперь совсем запутался, ещё «Н.М.» («Новый мир») насел с редактированием повести, из комнаты хозяйка гонит – голова колесом!!!
Пересылай рукопись Сякину, сообщай мне по адресу: Главпочтамт, до востр. Нового адресу так и не имею!
Привет твоей семье! Жму руку Владимир!
26. дек. 1955 г.
Письмо четвёртое
Аркадий!
Не забыл тебя и не обиделся ничуть. Причина, что я не сразу ответил в том, что, как видишь, живу не в Москве, а в километрах в 90 от Москвы, в Доме творчества, в Малеевке.
Сижу, работаю, гоняю с усердием на лыжах, жру санаторные обеды. Приехала ко мне на пару дней Нора и привезла кучу писем, среди них два твоих.
С запозданием, но спешу ответить на них.
Прежде всего каюсь, виноват, что сразу не написал тебе своего нового адреса. Почему-то создалось впечатление – ты его знаешь.
В Малеевке пробуду числа до 12 -го февраля, (с тем, что прожито – два месяца), потом снова в Москве во всяком случае до весны. Будешь – заходи обязательно. Чтобы не случилось всегда рад буду видеть. Мой телефон В 01583.
Был у меня Порфирьев Борис с Блиновым. Блинова я видел первый раз, он мне понравился, славный парень, наш, не напорченная душа. Уж Борька то точно должен был знать мой адрес, хотя кто знает – удалялись навеселе.
Новостей особых – никаких. Фильм, пресловутую «Сашу» (по роману «Тугой узел», Мосфильм 1957 г.), выпустили до неузнаваемости опоганенным. С кино больше не хочу связываться, впрочем и студии не горят желанием вести со мной дело.
Одним словом – работаю, пишу большую вещь, что получится – пока не известно.
Сейчас о деле: книгу «Ухабы» я высылаю лично тебе. По моей инертности не сделал этого раньше. Интересно, что ты выберешь для переиздания? Ничего не хочу навязывать.
Есть у меня новая, по несчастью неопубликованная повестушка «Чудотворная». Не опубликована она потому, что лежит в портфеле третьего номера «Литерат. Москвы». А этот третий номер вот уже год как ворочают, всё собираются выпустить и не выпускают. Отбирать повесть от них неудобно, подвожу редколлегию, Казакевича и прочих, да могут попрекнуть – вот, мол, каков Тендряков, выбросили из редколлегии, обиделся, демонстративно снял свою вещь.
Хочешь – печатай свежинку, вышлю рукопись. По каким-либо причинам неудобно – напиши. Сам понимаешь, особо не настаиваю, мне гораздо удобнее печатать сначала в каком-либо центр. (центральном) из-ве (издательстве).
Для книги без «Туг. Узла» («Тугой узел») – будет мал листаж, даже не доберёт до 15 (ок.13), с «Чудотворной» он легче смог бы уравнять.
Пиши, как жизнь? Что слышно из Подосиновца. Увы, Аркадий, я теперь для Подосиновца отрезанный ломоть. Связывала меня с ним мать да и та уехала из него, похоже насовсем. Пожила у меня недели две, скучала ужасно, теперь живёт на юге у Димки.
Привет Тамаре. Ребятам Борису и Светлане. Кланяйся Борису Порфирьеву и Дьяконову. Отвечай.
Мой теперешний адрес: Московская область. Почт. отд. Старая Руза, дом творчества им. Серафимовича, мне.
Ещё раз за всю свою непутевость и безалаберность прошу простить. Жду в Москве, хочется перед тобой похвастаться новой квартирой. Теперь уже к Блиновым не пойдешь ночевать.
Жму крепко руку. Владимир.
16 января 1958 г.
Всем, всем, всем вам всяческих удач и моё запоздалое поздравление с Новым годом. В.
Письмо пятое
Дорогой Аркадий!
С некоторым запозданием отвечаю на твоё письмо. Сначала о тебе, о твоём вступлении в Союз. Пора, давно пора, у меня нет никаких сомнений в том, что ты будешь без лишних проволочек принят.
Всем чем смогу, я помогу охотно. Ты у меня не просил рекомендации, не послал мне свою вторую книгу, но тем не менее я считаю своим долгом написать эту рекомендацию. Посылаю её тебе. Не надо – выбросишь.
Знаю, пишет рекомендацию тебе Либединский, наверное, ты её уже получил. Оформляйся!
Сейчас о моей книге. Помещай всё, что хочешь, согласен на твои предложения. Книгу тебе я послал давно, вместе с письмом, но она по каким-то причинам пролежала несколько дней в Рузком почт.(почтовом) от. (отделении) Кажется, не списали адреса с письма. Теперь ты её, должно быть, получил.
Из Малеевки уезжаю завтра утром. Буду в Москве, мои координаты ты знаешь.
Какие слухи из Подосиновца? Как там дела?
По большому персональному привету всему твоему семейству. Крепко жму возмужавшую руку Бориса, искренне огорчён нездоровьем Тамары.
Обнимаю тебя, желаю всяческих успехов и верю в них.
Владимир
10.2.58.
P. S. Сам-то не болей. Самое последнее дело. Тогда всё полетит кувырком.
В.
Письмо шестое
Аркадий и Борис!
Непростительно задерживаюсь с ответом. Во-первых, всё ждал, что ты появишься в Москве, а во-вторых (после того, как пришло твоё письмо, Аркадий) заели мелочи и мелочишки. Единственное серьёзное дело, которое я сделал за это время – взял из «Лит. Москвы» (Литературной) «Чудотворную», пристроил в «Знамени» и уже отредактировал вёрстку. Наконец-то, давно пора выпустить её в свет. Год лежала в этом альманахе братской могиле.
На небольшом листочке посылаю вам небольшую редактуру по «Тугому узлу», вызванную письмом в «Лит. газете» (Литературной) работников совхоза «Большая инта». Прошу внести в ваше издание, тем более, что изменения ерундовые.
Договор тоже вам высылаю, так же как и эскизы художника.
Они в общем и целом из рук вон плохие, особенно те, которые касаются «Тугого узла», изображают Мансурова. Он получился во всех случаях каким-то (неразборчиво)…умным кретином, деревянной рубленой фигурой. Не лучше и женские образы: Катя – нечто уродливо-знойное, неприлично (пусть простит мне крайние выражения ваш художник) сисястое. Ни в одной женской фигуре нет обаяния женственности, ни в единой крупной иллюстрации нет ни только оригинальности, но и намёка на самостоятельность. Композиции шаблонны, как парень с бревном возле застрявшей машины, – или же случайны – Алевтина и Силантий. Типажи большей частью не выбраны, не подысканы: Саша Комелев просто обычный молоденький мальчик, он мог бы служить иллюстрацией к любой книге, где есть герой примерно такого возраста. Силантий может быть в одинаковой мере и забитым, и робким, больше выглядит украинским крестьянином, чем жителем деревни Кировской области. А что говорить о зверином облике Фёдора Соловейкова!
Без спору хорошими на мой взгляд кажутся две мелочи. 1) Профильный портрет Игната Гмызина, где чувствуется характер, скупые штришки выражают по- настоящему человеческую доброту. Портит его немного грубо напяленная фуражка, что разумеется дело поправимое. 2) Славная заставка с грузовой машиной, продирающейся по грязной дороге. Вот и всё. А этого очень мало, чтобы говорить об оформлении книги.
Если нельзя из художника выжать большее, я бы тогда считал – лучше вовсе отказаться от иллюстрации. А жаль, я не сторонник внешне скучных книг. Разумеется, всё, что здесь я сказал, только моё личное мнение, вы можете с ним и считаться и не считаться. Но без сомнения – эскизы не радуют.
Привет вашим семейным. Надеюсь скоро увидеться. Крепко жму ваши руки.
Владимир. 9 апреля 1958 г. Москва
Письмо седьмое
Аркадий!
Завертелся и закрутился, как белка в колесе. Сотни дел и все нужные. Все мелкие.
Кой-какие неудачи. Тот рассказ, рукопись которого тебе показывал, получился с одной стороны не слишком добротен в художественном отношении, с другой стороны без меры злой. Твардовский (он взял в руки вожжи «Нов. Мира») поёжился, поёжился и отказался печатать. Да и мне не хочется лезть на рожон. Снял его из книжки издающейся в «Мол. гв.», («Молодая гвардия) оставил одну «Чудотворную».
Деньги, перевод (16 тыс. с чем-то) получил, спасибо тебе, они пришлись как раз кстати.
Письмо восьмое
Аркадий!
Получил оттиски, поставил своё мнение на обороте. Плохих куча, рисунок Игн. ( Игната) Гм. (Гмызина) с портфелем просто враждебен тексту, герою, автору, всему. Его бы очень и очень я просил убрать к чертовой матери.
Плохи все три, что возле заглавия. Мелкие рисуночки-заставки лучше. Просто приятны пейзажные. Не плох – девушка, по всей вероятности Катя (с косой), у столба возле двухэтажного здания.
У Шикалова был хороший рисунок головы Игн. Гм.. Почему его не использовали?
Кретинична голова Мансурова в профиль. Словом см. на обороте.
Был в «Советском пис.» (писателе), но эту Варвару Ал-вну не нашёл. Поговорил, но не уверен, что это поможет. Если Виктор Некр. (Некрасов) не утащит из Москвы, постараюсь ещё раз сказать. Вся беда, что разбил машину, не такой теперь подвижный.
Передай Борису, что после Киева сразу дам телеграмму.
Всем, всем привет.
Жму руку Владимир!
14 июля 1958 г.
Письмо девятое
Дорогой Аркадий!
Наконец-то я выбрал время и сел за письмо. Не хотел писать очерки по Онеге, но в «Нов. Мире» меня уломали. Сидел с утра до вечера, как проклятый, и после целого дня сидения за бумагой, никак, ни какими силами не мог заставить написать тебе письмо.
Не писал не только тебе, но и Норке, которая живёт в Гурзуфе, не писал матери и Димке, не писал Некрасову, Овечкину, словом всем, всем.
Деньги, спасибо, получил. В октябре буду дома, если только по окончанию очерков на недельку не рвану на Юг. Очерки кончаю, очень устал, сплю опять из рук вот плохо.
Других новостей у меня нет. Да какие новости, когда один, в пустой квартире сижу, как сыч.
Передай моё письмо Борису, привет Тамаре и Светлане.
Жму руку, жду в Москве.
Владимир.
Чёрт возьми, не могу вспомнить даже, какое сегодня число.
(Дочь писателя Мария Владимировна считает, что письмо написано в 1959 или 1960 гг.. Владимир Тендряков и Наталья Асмолова поженились в 1962 году)
Письмо десятое
Аркадий!
Получил от тебя письмо. На этот раз у меня суета, заставляющая задерживаться с ответом, не совсем обычная. Тендряковых стало на свете больше – родилась дочь, кажется нарекут Машкой. Этот новый Тендряков имеет весьма деспотичный характер, вокруг неё карусель и я в эту карусель невольно попадаю.
Кроме этой новости, много и других – был в Сибири, мотался по тайге, по Байкалу, ловил рыбу, пил водку, спорил, выступал, не спал по неделям, а приехав в Москву, свалился в жесточайшей ангине, температура была за 40! А тут ещё роды, ездил в больницу к роддому, беспокоился, ну и наконец теперь пожинаю карусельные лавры. Даже письмо тебе строчу впопыхах.
В «Молодой гв.» я говорил, у них сейчас такая неразбериха – директор старый умер, новый не поставлен. Отвечали вообщем-то положительно, но с обычной песней – планы перегружены, сверхпланов нет возможности, вот ежели на 1967 год…
Словом я пытался пробить, но попадал в подушку, давай держать уже лучше курс на «Сов.-пис.». Я туда не заглядывал лет пять, но хочу заглянуть, тогда поинтересуюсь.
От поездки в Подосиновец я, пожалуй, откажусь. Если у меня будет просвет на будущее лето, то сорвусь опять на Байкал. От этого озера можно свихнуться в восторге. У меня было с ним знакомство официальное, теперь бы не плохо влезть внутрь, даже сейчас готовлю базу.
Вместе с этим письмом, посылаю письмо Борису. Пусть извинит, что опаздываю с ответом. Нынче, без дураков, я заслуживаю снисхождения.
Крепко, крепко обнимаю тебя
твой Владимир!
25 авг. 65 г.
Загрузка ...