Валентина Павловна Скобёлкина родилась 8 октября 1955 года в посёлке Пушма Подосиновского района Кировской области. После окончания сначала Пушемской восьмилетней, а затем Пинюгской средней школы училась заочно в КГПИ им. В.И. Ленина, работала учителем русского языка и литературы до 2012 года. Стихи начала писать после выхода на пенсию. Сборник «Полнолуние души» (2015) ─ это первый творческий опыт, попытка передать накопленный за долгие годы эмоциональный материал с помощью поэтического слова.
О СЕБЕ.
В моей душе, как в бокале вина, намешано много чего: вкусов, ароматов, красок, крепости…. В нём квинтэссенция человеческой жизни: её природы и погоды, трагедий и счастья, разлук и встреч, мучительных бессонниц и неожиданных озарений, закатов и рассветов, яркоцветия и белого безмолвия, нестерпимой боли и полёта любви… И вот однажды бокал наполняется доверху – и выплёскивается на белую скатерть листа… Такое блаженство испытываешь в этот миг, гулом бежит оно по венам, из души прямо к сердцу, – вот тут и понимаешь, что есть ещё жажда «на слово, на строчку» и ты ещё живёшь…. Так хочется, чтобы этот гул докатился до другой жаждущей души, до другого сердца…
А на улице идёт дождь
А на улице идёт дождь,
Плачет ветер – не даёт спать,
И скребётся за окном ночь,
Заставляя повернуть вспять:
Оглянуться на пустой звук,
Заметённый на снегу след
И на небо, где луны круг
На застиранный похож плед.
На угасшую давно страсть,
На бесцветный хоровод снов,
И на зимних холодов власть,
И отсутствие живых слов…
А на улице стучит дождь,
Выбивая из души лень,
Прогоняя из сердец ложь,
Чтобы новый наступил день.
В ночь голубого полнолуния
В ночь голубого полнолуния
Из глубины холодной млечности
В проём внезапного безумия
Ворвёшься ты из бесконечности –
Звезды кинжал. И …в сердце!
Заживо!
В клочки!
На блики!
На мгновения!
Чтоб снова душу взбудорожила
Не память –
нет! –
Пора весенняя!
В ночи сошлись и сладость грешная,
Сомненья трепет, и желание,
Душа, по-прежнему мятежная,
Безумие и покаяние.
Лунным нервом…
Лунным нервом бьётся снова ночь –
День ушёл, горчат воспоминанья.
Звёзды, словно прошлые признанья,
Ярко вспыхнув, улетают прочь.
Умолкает шумная листва.
Неизбежно осени явленье:
Умиротворённость и волненье,
И уход в забвенье естества…
Лунным нервом рвётся в душу боль,
Исчертив зигзагами былое.
День ушёл, с ним небо голубое.
Ночь осталась – чёрная, как смоль.
Не важно
За белым морозом,
За чёрными снами,
Где день – как с обрыва,
И ночь – как цунами,
Живу.
Или нет?
Увы, не безгрешна.
И знаю, и каюсь.
Ах, будь они… грабли!
И вновь поднимаюсь –
Живу.
Или нет?
А впрочем, случится,
Закончится жажда
На слово, на строчку –
И станет не важно:
Живу
или нет…
Не встретились наши ангелы
Скоро нам по дорогам разным
Уходить в небеса:
Ну не встретились наши ангелы –
Не сошлись полюса.
Твой – с весною остался юной,
Соловьём опьянён.
Мой – с осенней порой угрюмой
Да со злым вороньём.
Не сложилось, чтоб вместе крылья:
Каждый выбрал своё –
Вот и счастье, что общим видели,
Так уж вышло – ничьё.
Не превозмочь
Спать пытаюсь. Мысли сброшены
Звёздной крошкой в тишину.
Блики – лунные горошины,
Как по блюдцу, по окну.
Дни, часы, минуты крутятся
С боку на бок. Сон нейдёт.
Память – в ночь плохая спутница –
Нет внутри неё пустот:
Неудачи боль, страдание
От невзятой высоты,
От вполголоса свидания,
От в полшага до мечты.
И звонок, тобой не принятый, –
Солнце – мимо, в сердце – крик,
Город, в небо опрокинутый,
Иоанна скорбный лик…
Там тревога не ушедшая –
И её не превозмочь…
То ли бред, то ль сумасшествие –
Глохнет ночь.
Снег зимы
Кружит, кружит над нами снег зимы.
Дорог уставших голоса всё тише.
В лучах фонарных мокрые афиши
Всплывают сонно из холодной тьмы.
Рука в руке – не виделись давно –
Идём вдвоём по улице пустынной.
А на губах солёное вино,
Приправленное горечью полынной
Печали исстрадавшихся сердец
И терпкости утрат невосполнимых,
И счастьем дней, увы, невозвратимых,
Усталости, измучившей вконец.
Снежинки вьются. Хлопьями. Стеной.
Афишами мелькают покаянья.
И кружат над тобой и надо мной
Былой любви последние признанья.
Брестская рябина
Какая тишина над Брестской крепостью!
Какая тишина!
Рябина взбагрена осенней спелостью –
Горька иль солона?
Беззвучная река течёт, укрытая
Печалью берегов,
Слезами ивы плачущей политая
И кровью смельчаков.
Всё помнит речка: утро безмятежное,
Прозрачный луч зари…
А дальше взрыв – и адище железное,
И летом – снегири.
Лежали птицы гроздьями багряными,
И плыли облака…
Сорву рябины ягоду румяную –
Ах! Как она сладка!
Гордыня
Мёрзну.
Не от мороза,
Не от метельной стыни,
Не от болячек, не от неволи –
Скажут, что от гордыни.
Тропками шла чужими,
Нет утолённой страсти.
В прикосновеньях ветвей недвижных
Призрачно ложе счастья.
Синью стеклянной лягу,
Инеем на деревьях,
Бархатом чёрным, что зря, наверно, –
Тёмная ночь в преддверье.
Влага в ладошках тёплых –
Жалкое исцеленье.
Холодно.
Мёрзну.
Гордыня, – скажут.
Грех.
Но моё спасенье.
Почти…
Заметает зима пути.
До тебя бы успеть дойти.
Заплутаю, боюсь, в себе,
В вечной «да или нет» борьбе.
На границе зимы-весны
Клятвы жаркие холодны.
День лазурью небес блеснёт,
Ночь – и снова на сердце лёд.
Но иду, будто по холсту
Строчку нашей судьбы веду.
А за мною надежд ручьи –
Я дошла до тебя! Почти…
На Рождество
Январский день – на воробьиный скок,
И солнце – к лету.
Сковала стужа поле и лесок –
Всё по приметам.
Хрустит дорога, стынут фонари
В цветах чугунных,
А в храмах Божьих славят тропари
Христа кануны.
Невозможно
Одиноко – иногда невозможно.
Холода ушли – а встретиться сложно.
Неразумная – сама отпустила.
Только память – беспощадная сила.
Разрывает тишину на вопросы,
Как весна речную хладь – на торосы.
Нет ответов – лишь небес отраженье.
Там и мщение моё, и прощенье.
Отпустила – и навзрыд. Следом – сложно.
Вместе тесно – и одной невозможно.
Одна
Сижу одна – и никого не надо.
Молчание, сокрытое во мне,
И тишина – она как приз, награда…
Вечерний лес колышется в окне,
Пустынный путь меж волнами сугробов,
Печали недалёких деревень…
Всё остальное видно не особо,
Соседский ясень разве да плетень.
Одной непросто – что уж тут стесняться?
Падёт закатный луч – и пустота.
За колесницей туч луна паяцем,
Сверкающая холодом звезда.
Блаженство это, гордость или жалость,
Бессилие, страдание, тоска,
Таинственность пророчества, усталость,
Положенная на листок строка?
Взбагрив зарю, последний луч забросил
В окошко ярко-огненную плеть…
Сижу одна. Весь мир общенья просит,
А я хочу смотреть, смотреть, смотреть…
Снег
Ищу – не найду слово.
Сложить невозможно строчку.
Идёт. Нет, кружит. Споро? –
В ладошку по завиточку.
Искрит завиток снежный,
Прозрачный и молчаливый.
Скажу: ах, какой нежный! –
Слезой заблестит стыдливой.
Как сон
На губах радость,
Согласия с жизнью больше…
Кружит над землёй радость –
И падает мне в пригоршни.
Улетают журавли
Улетают журавли, улетают.
Кружат в небе золотом птичьи стаи.
Бесконечная печаль – вечной песней,
Что зовёт, зовёт вослед – может, вместе?
И такая в песне той заунывность,
И отчаянье, и боль, и надрывность….
Вот и выстроились в клин, песня – тише.
Тянут руки вдаль и ввысь крыши, крыши…
Словно свечи вдалеке догорают –
Улетают журавли, улетают.
Загрузка ...